: : Гольцов Кирилл : : официальный сайт : : Роман "Бусинка под землёй" : :

Роман "Бусинка под землёй"

/ доступные ссылки выделены жирным шрифтом /

__________________________________________________________________

Черновые наброски ознакомительной главы "Похороненная заживо"

Мама называла её «бельчонок», папа – «зайкой», а на самом деле девочка была Бусинкой. Именно такое оригинальное имя придумал, как уверяют родители, её дедушка. Он умер незадолго до рождения долгожданной внучки, и только по этой причине она получила такое странное имя. Правда, дети во дворе, в детском саду и даже в школе ей не верили – они думали, что Бусинка – просто такое необычное прозвище. И даже часто обижались на девочку за то, что она не говорила – как же её зовут на самом деле. А ведь она была с ними откровенной! В школе же, как думала сама Бусинка, её отношения с одноклассницами не ладились как раз из-за её имени. Девчонки ей просто-напросто завидовали. И было от чего – ведь все они были просто Анями, Машами, Олями и Наташами! А последние два имени повторялись в классе даже трижды. Правда, одну толстую низенькую девочку звали Элеонорой, но её все дразнили в рифму «коровой». Точно также, как к «Наташка» часто прибавляли «промокашка» или к «Анька» – «встанька». А вот к Бусинке они никакой рифмы так и не смогли подобрать!

- Бусинки бывают только счастливыми!

Так любила повторять её бабушка, но, словно насмехаясь над своими же словами, оказалась причиной первого и самого непоправимого несчастья. Когда девочка пошла в первый класс, бабушка умерла по пути к городской поликлинике. И, если для самой Бусинки, это стало самой настоящей трагедией, то родители, как ей казалось, сокрушались вовсе не об этом.

- Даже карманы все были выворочены, когда её нашли! Подчистую обобрали!

Громко возмущалась мама, а девочка никак не могла взять в толк – какое это вообще имеет значение, когда речь идёт о смерти близкого человека. Неужели им было бы легче, если в карманах нашёлся старенький застиранный бабушкин платок или одна из замусоленных конфет, которые она непременно носила с собой, чтобы угостить внучку и её друзей?

И как это не вовремя случилось. Кто без неё теперь будет днём с девочкой?

Ещё более эмоционально говорил папа, видимо, имея в виду секцию бадминтона, которую второй год посещала Бусинка. Ей хотелось закричать на это:

- Я не какая-то там «девочка», а твоя дочка! И бабушка здесь вообще не причём!

Однако, она просто старалась побыстрее уйти в свою комнату, когда родители начинали говорить такие вещи, а, чтобы больше ничего такого не слышать, надевала большие ярко-красные наушники. Её подружки предпочитали в подобных случаях полностью погружаться в виртуальный Мир, увлечённо играя на своих смартфонах, а Бусинке нравилась музыка. Что-нибудь лёгкое, воздушное, позволяющее вдоволь фантазировать и обязательно без слов, которые сбивали и уводили вовсе не туда, куда ей непременно хотелось в такие минуты.

- Что ты всё там слушаешь? Мы же тебе такой крутой телефон купили! Вот и занимайся им, как все дети – играй, а заодно и в компьютерах будешь разбираться. Без этого сейчас никуда.

Часто говорила в таких случаях мама, а девочка пожимала плечами и поглубже засовывала в ящик стола толстенький затёртый кнопочный телефон, который случайно нашла на улице. Впрочем, случайно ли? Конечно, совсем нет. Ведь в тот день она должна была просто зайти после школы в ближайший магазин «здорового питания» за парой пакетов молока, а потом сразу идти домой, чтобы позвонить маме на работу с городского телефона. После недавней смерти бабушки это почему-то стало обязательным ритуалом, как и то, что мама, словно не веря дочери, когда они перекинулись парой фраз, клала трубку со словами:

- Хорошо, я тебе сейчас сама перезвоню.

И именно так всё время и делала, словно подозревала Бусинку в том, что она обманывает и звонит ей с сотового, находясь где-то вне дома. Зачем бы ей было так поступать? Девочка не знала, но покорно принимала ситуацию такой, как она есть. Но в тот день она вернулась домой поздно и без молока, из-за чего вечером родители устроили ей самый настоящий скандал. Впрочем, Бусинка была к такому готова и ни о чём не жалела. Ведь, когда она уже поднималась по ступенькам ко входу в магазин, гадая – хватит ли у неё денег, чтобы купить ещё пачку любимых пряников с вишнёвой начинкой, что-то заставило её посмотреть в сторону соседнего дома. Там, возле одной из лавочек, стояла её бабушка – просто смотрела и улыбалась. В первый момент девочка сильно испугалась – ведь она же сама была недавно на её похоронах, а потом вдруг очень обрадовалась. Бусинка подумала, что, наверное, просто произошла какая-то нелепая и страшная ошибка. Такое происходит у взрослых сплошь и рядом, как сама девочка могла неоднократно убедиться. Ведь она до сих пор не могла поверить, что бабушки больше нет. И вот – оказалась права. Ведь именно она, а не кто-то другой, стоит сейчас не более, чем в сотне шагов от неё и, конечно, ждёт любимую внучку.

- Бабушка! Я сейчас! Уже иду!

Пронзительно закричала Бусинка, споткнувшись на ступеньках и болезненно разодрав коленку. Её глаза непроизвольно наполнились слезами, но девочка, выпрямившись и решительно мотнув головой, словно отгоняя от себя всё лишнее, бросилась в сторону бабушки. Была ли она ещё там или куда-то делать именно в этот момент? Позже Бусинка сказать не могла – слёзы застилали глаза, и девочка видела лишь общее направление. Да ещё эта толстая тётка, которая вдруг возникла у неё на пути, как глыба льда перед «Титаником» - кажется, на неё пришлось тоже потратить много драгоценных мгновений. Женщина что-то кричала и, вроде бы, хватала её зачем-то за руку, но Бусинка знала только одно – её ждёт бабушка. Поэтому она, наконец, вырвавшись из неожиданного препятствия, стремительно преодолела расстояние до скамейки и здесь вдруг обнаружила, что бабушки нет. Вообще никого не было – только старая облупленная скамейка, впрочем, чем-то напоминающая по цвету и виду один из простеньких крестов на кладбище. Он возвышался на какой-то могиле, которую они проходили и обратил внимание девочки именно своей непримечательностью и подкупающей простой, за которой проступало что-то правильное и естественное. Ей вдруг почему-то отчаянно захотелось, чтобы рядом с ним кто-то стоял – старый, сгорбленный и вызывающий сочувствие. Но в тот день на кладбище было пустынно.

- Бабушка! Я пришла! Где ты?

Озираясь по сторонам, закричала Бусинка, почему-то уверенная, что бабушка, по каким-то причинам, не хочет, чтобы её случайно увидел кто-то ещё. Впрочем, это было вполне объяснимо, когда все считают тебя мёртвой. А, может быть, она снова затеяла свои игры, которые мама глубокомысленно называла «воспитательными»? И, наверное, была права – ведь однажды, наигравшись с подружками на горке и в многочисленных зарослях двора, где она помогала строить шалаш, Бусинка не обнаружила бабушки. Та всегда неторопливо прогуливалась вокруг высокой кособокой ёлки, торчащей прямо посередине череды детских площадок и хоккейной «коробки» или сидела на лавочке и болтала со знакомыми. Но теперь её нигде не было и в душе девочки начала нарастать паника. Она обегала всё вокруг, потом даже привлекла к поискам других ребят, которые взялись за дело с большим энтузиазмом, но всё было напрасно. И в тот момент, когда Бусинка была готова разрыдаться от обиды и непонимания произошедшего, вдруг откуда-то сбоку появилась бабушка, которая обняла внучку и ласково сказала:

- Теперь ты понимаешь – каково мне приходится каждый раз, теряя и высматривая тебя?

- Да, бабушка. Понимаю.

Честно ответила Бусинка, а потом подняла на неё заплаканные глаза и спросила:

- А куда ты делась-то? Я думала – вдруг умерла.

- Тогда бы моё тело валялось где-нибудь тут. Верно ведь? Нет. Я просто отошла в сторону.

- Не делай так больше, ладно?

- Договорились. Но и ты обещай мне быть всегда на виду.

На этом они тогда и договорились, а папа вечером добавил ещё от себя:

- Зайка, это просто хороший урок. И запомни – вся жизнь состоит только из них.

Тогда девочка не очень поняла – о чём именно он говорил, но теперь, когда снова не могла найти бабушку, кажется, что-то такое ярко замелькало в её сознании. Вроде бы, сейчас это вдруг засияет и проявится во всей красе, но мыслями Бусинки снова завладела только бабушка.

- Может быть, я её вообще с кем-то перепутала или…

Бормотала девочка, растерянно раскачиваясь и не зная – что теперь предпринять. А потом вдруг решила, что бабушка непременно должна ждать её на своей любимой автобусной остановке. Помнится, она даже как-то ей говорила, что, если они каким-то образом потеряются на улице, то должны обязательно идти именно к этой остановке, чтобы встретиться. И Бусинка решила сделать именно так, тем более что об их договорённости больше никто не знал и, если бабушка от всех скрывается, то, пожалуй, лучшего места свидеться и не придумать.

- Мы обязательно найдёмся. Я уже иду.

Пробормотала она, и, поспешно миновав дом, показавшийся ей бесконечным, вскоре оказалась возле автобусной остановки, где никого не было. Но это показалось девочке вполне объяснимым – бабушка наверняка, как тогда, просто за ней наблюдает со стороны и подойдёт, когда сочтёт возможным. А тот необычный факт, что здесь в этот момент не оказалось людей, пожалуй, играл им обеим только на руку. Или наоборот – излишне выставлял напоказ?

- Я обязательно тебя дождусь, и никуда не уйду. Даже и не сомневайся!

Твёрдо прошептала Бусинка, и начала бродить вокруг остановки, постоянно озираясь и чувствуя, как отхлынувшее было волнение – снова начинает в ней возрастать. Дыхание стало сбиваться, и она почувствовала странную неприятную тяжесть, идущую от живота вверх и переходящую в подступающую тошноту. В какой-то момент девочке стало казаться, что она видит приближающуюся издали бабушку, но, протерев ладонью мокрые от слёз глаза, она убеждалась, что это какой-то совсем другой человек. Впрочем, иногда это оказывался столб или даже что-то, видимо, мелькнувшее на изгибе дороги и увлечённое дальше плотным потоком машин.

- Где же ты? Я так боюсь, что мы не встретимся!

Время от времени восклицала Бусинка, громко всхлипывая и тут вдруг раздался резкий и пронзительный телефонный звонок. Звук находился где-то рядом, но у девочки на телефоне была другая мелодия, и она стала оглядываться в поисках, которые довольно быстро увенчались успехом. В самом деле – на лавочке, пересекающей всю остановку внутри, лежал старенький затёртый кнопочный телефон, экран которого ярко светился. Именно оттуда шёл этот звук, в первую очередь, ассоциирующийся у Бусинки с бабушкой – ведь такой «стандартный» звонок был на её модели конца прошлого века, предназначенной, как зачем-то любил неизменно подчёркивать папа, «для пожилых детей и маленьких детей».

- Может быть, бабушка никак не может подойти, поэтому мне позвонила?

Растерянно прошептала девочка, чувствуя, как у неё замирает сердце при мысли, что сейчас кто-нибудь подбежит и схватит свой забытый телефон с лавочки. Однако, время шло, она продолжала находиться в одиночестве, а телефон – непрестанно звонить. Наконец, Бусинка обогнула стеклянную перегородку остановки, приблизилась и, нерешительно взяв телефон, нажала на символ зелёной трубки, прислонив аппарат к уху и пробормотав:

- Алло! Это ты, бабушка?

Ей сразу вспомнилось множество когда-то прочитанных ею историй о людях, погребённых заживо, которым клали с собой в гроб сотовый телефон, словно надеясь, что мертвецу однажды надоест просто так лежать под землёй, и он решит кому-нибудь позвонить. Тогда такое казалось ей не только весьма маловероятным, но даже каким-то глупым. Однако, теперь, когда сама девочка находилась в гробу, ей такая идея представилась совсем в другом свете – желанном и спасительном. Как это может быть? Папа поднимет трубку, и она ему скажет:

- Привет, это я!

- Зайка, это на самом деле ты? Но мы же тебя похоронили!

- Да, но ошиблись – я оказалась живой.

- Отлично. Бегу за лопатой, а сейчас поговори с мамой!

- Бельчонок?! Ты не умерла?

- Нет, мама. Просто лежу в гробу и жду, пока вы за мной приедете.

- Отлично. Папа уже взял лопату. Жди, скоро будем!

Какой-то такой или немного другой разговор вполне мог состояться, и вскоре всё бы закончилось. Хотя, если быть честной, она понимала, что родители её уже должны были искать и не могли знать, что их дочь находится, оказывается, вот в таком месте. Впрочем, разве от этих деталей их реакция должна оказаться какой-то другое? Разумеется, нет. Ведь она найдётся, пусть и в гробу! И Бусинка решила попытаться во что бы то ни стало обязательно поискать телефон рядом с собой в складках отвратительной скользящей внутренней обивки, но пока оставалась целиком в своих воспоминаниях о том дне, которые почему-то казались ей очень важными.

- Говори! Я слушаю. Рядом никого нет. Не бойся.

Поспешно произнесла девочка, опасаясь, что бабушка, если это была она, может положить трубку, но ничего на том конце не услышала, кроме странных глухих поскрипываний, щелчков и отдалённых мрачных завываний или даже неразборчивых криков. Или это ей вообще показалось на фоне шума находящейся рядом трассы? Девочка не была ни в чём уверена, а потом вызов оборвался и больше не возобновлялся. Конечно, она позже попробовала отыскать в телефоне записную книжку и перечень последних вызовов, но из-за старости аппарата или по каким-то другим причинам сделать этого так и не сумела. В какой-то момент Бусинке отчаянно захотелось узнать хотя бы номер телефона и что-то, возможно, из его истории, но она так и не решилась позвонить с него даже себе. Ей почему-то казалось, что такие простые и вполне логичные действия вполне могут развеять ту, весьма вероятно, что иллюзию, но в которой девочке так хотелось продолжать пребывать. Ведь она очень любила свою бабушку!

- Зайка, что это у тебя такое?

Спросил её папа через несколько дней, когда случайно увидел высовывающийся из ящика телефон, но Бусинке не пришлось даже ничего выдумывать. В этот момент его отвлекла мама, а потом этот вопрос ни разу больше не вставал. Девочка же каждый день обязательно заряжала телефон, тем более что одна из имевшихся у неё зарядок от какого-то предыдущего аппарата, замечательно в него подошла. И надеялась, что однажды бабушка позвонит снова, и тогда уж они точно поговорят, а, вполне возможно, наконец-то и встретятся.

Хотя, со временем, Бусинка начала почему-то немного сомневаться даже в том – была ли вообще у неё когда-то бабушка. Ведь, к её удивлению, о ней с каждым днём начинало напоминать окружающее всё меньше. Нет, конечно, она прекрасно знала поговорку «с глаз долой – из сердца вон» и неоднократно убеждалась в её справедливости, несмотря на свой возраст, однако, почему-то никак не думала, что это может иметь хоть какое-нибудь отношение к бабушке. И, тем не менее, именно так и происходило. Правда, всегда, когда Бусинке было грустно или плохо, она мысленно и вслух пыталась обращаться именно к бабушке:

- Ты меня слышишь? Если «да», дай знак – стукни или ещё что-нибудь…

После этой фразы девочка надолго замирала и озиралась вокруг, пытаясь уловить хоть что-то. Иногда на самом деле раздавалось какое-то шуршание, но Бусинка прекрасно понимала, что это может вообще ничего не значить. А после того, как у них побывал в гостях весёлый, толстый и остро пахнущий потом, смешанным с одеколоном мужчина – папин коллега, вообще перестала пытаться каким-то образом подтвердить то, что бабушка находится рядом. Ведь этот дядя Вова, как он сразу же попросил называть себя Бусинку, оказался очень увлечённым темой потустороннего Мира, о чём, кажется, готов был рассказывать бесконечно. Насколько девочка смогла правильно понять его мысли – умершие попадают ни в Ад или Рай, как им любила красочно повествовать их пожилая и очень религиозная классная руководительница, а всего лишь продолжают жить в новом качестве рядом, но мы не можем их ни видеть, ни слышать, ни соприкасаться. Дядя Вова сравнил это с тем, как мы можем включить телевизор и там проистекает постороннее действо, независимо от того – смотрим мы на него или нет. Это, в общем, для неё было понятно. Как и то, что иногда, при совпадении определённых условий, грани между этими Мирами, которых, вероятно, бесконечное множество, меняют свои свойства и тогда нам можно заглянуть туда, а им – к нам. Но когда и как это способно произойти – предсказать и понять попросту невозможно. А ещё папин коллега говорил о том, что некоторых людей совсем зря принимают за сумасшедших только потому, что они слышат голоса, недоступные другим или видят не то, что остальные. В ряде случаев оказывается, глаза и сознание человека могут перестроиться так, что, как и в примере с телевизором, улавливать то, что происходит в соседних Мирах. Именно последнее показалось Бусинке самым интересным, но и жутковатым одновременно. Особенно девочке почему-то было жать несчастных людей, которые и без того сильно мучаются от такой необычной способности, так их ещё и запирают в дома с решётками на окнах, одевают смирительную рубашку с и пытаются лечить от чего-то, чем они вовсе не больны.

- Давай я тебе просто расскажу то, что сегодня со мной произошло…

Начинала разговор после встречи с дядей Вовой девочка, и просто делилась с бабушкой самым насущным, надеясь, что, когда представится такая возможность, та обязательно сможет как-то подсобить внучке. И, чем дольше она этим занималась, тем ей больше нравилось – казалось, что бабушка вовсе не умерла, а всё время находится рядом с ней – наблюдает и, по возможности, помогает, но это их огромный секрет. В какие-то моменты Бусинка по этому поводу испытывала не только чувство гордости, но и превосходства над окружающими, чего, впрочем, не любила. Ну, а найденный на пустынной остановке старенький кнопочный телефон ассоциировался с чем-то необходимым для того, чтобы они могли однажды через него обязательно связаться друг с другом - как раз, когда представится такая возможность. Почему-то особенно в этой мысли, а также в том, что именно это имела в виду бабушка, оставив каким-то образом этот сотовый телефон своей внучке, Бусинку укреплял красочный социальный плакат, приклеенный на одном из стёкол остановки. На нём был изображён незнакомый ей пожилой мужчина в пиджаке на фоне ясно-голубого неба со странным логотипом на заднем плане за его головой, очень напоминающим нимбы святых на иконах дома у бабушки. Только здесь он был синего цвета, а надпись ниже гласила: «Я уже сделал прививку от коронавируса и теперь со мной всё в порядке». Девочка подумала сначала, что это или чей-то чёрный юмор или какой-то недосмотр со стороны тех, кто такое рисовал, а потом решила, что нет – только знак от её любимой бабушки, что с этого телефона можно получить весточку Оттуда.

- Я пойду к бабушке, если она меня ждёт.

Часто твёрдо говорила себе девочка, желая посетить её могилу, куда ещё не успели поставить памятник, чему неизменно почему-то противились родители. Однако, при этом она всегда про себя удивлялась – как меняется смысл привычной фразы, когда обстоятельства становятся совсем другими. Возможно, именно из-за этого Бусинка частенько не понимала – о чём говорят взрослые, и почему придают обычным словам какой-то явно другой смысл, впрочем, как и бабушка, которая, разговаривая с подружками во дворе, иногда упоминала:

- Хочу навестить маму. Долго у неё уже не была.

И тогда девочка вспоминала мрачное, сырое и кажущееся бесконечно большим кладбище в Подмосковном Тиндо, поглотившая в себя и большой неровный чёрный камень с выцветшей треснувшей чёрно-белой фотографией, под которым покоилась уже много лет её мама. Она умерла задолго до рождения Бусинки, но, учитывая, как часто бабушка о ней рассказывала, иногда казалась девочке гораздо более живой и реальной, чем многие её знакомые. Впрочем, если тебя похоронили, разве ты обязательно должна быть мёртвой? Теперь-то Бусинка точно знала, что нет – ведь она сама теперь находится именно в такой ситуации. Правда, выбраться из гроба, закопанного в землю, скорее всего, самостоятельно не удастся. Однако, не в этом ли всё дело? Кого-то выгоняют из дома или запирают в наказание в чулане на какой-то срок, а других хоронят в гробу, чтобы они уже не выбрались из него никогда. Это казалось ей сейчас не только вполне правдоподобным, но даже и весьма логичным, а где-то даже правильным.

- Знаешь, Зайка – правильно что-то или нет – сразу бывает иногда сказать сложно.

Говорил ей иногда папа, когда они разбирали какой-нибудь случай, как правило, из её жизни, в котором сама девочка была абсолютно уверенна, что истина только на её стороне. Мама в таких ситуациях почему-то постоянно назидательно добавляла:

- А ты подумала, что почувствовала в этот момент та девочка? Тебе не пришло в голову?

А почему, собственно, её так беспокоят другие? Разве для родителей не самом важное – их собственный ребёнок, его переживания и интересы? Или их здесь намного больше волновало то, что родители той девочки могут позвонить им или даже прийти с какими-то претензиями? Ведь и проблем-то никаких серьёзных у Бусинки никогда ни с кем не было, а получалось больше «раздувание из мухи слона» - фраза, которую любил повторять один из друзей девочки со двора. В этот момент он замирал, его щёки начинали надуваться, а и без того вытаращенные глаза, кажется, способны были выскочить из орбит. Всё это выглядело даже несколько пугающе, но зато очень ясно давало понять – о чём именно говорит Коля. И вообще он был хорошим парнем, только очень любил зачем-то зарывать в разных местах игровой площадки бакуганов, а потом приставать, чтобы она обязательно догадалась – где же он может быть. Бусинку такая игра совсем не увлекала, но, чтобы не обижать друга, она сначала прилагала множество усилий, чтобы догадаться, но всё было тщетно. Пока однажды не поняла, что мальчик, чтобы самому не забыть, втыкает рядом незаметные маленькие палочки или кладёт камешек, что служит ему ориентиром, и вполне может подсобить и остальным, кто ищет то же самое. Сейчас девочка вдруг задумалась над тем, что и на могилы памятники ставят, видимо, точно с такой же целью – чтобы не потерять то место, где зарыли что-то другое. Впрочем, как сразу же решила Бусинка, наверное, со временем это становится вовсе бессмысленным – ведь гроб с телом сгниют и уже не будет иметь никакого значения – тут или в каком-то другом месте похоронен человек.

- Смотри, не потеряйся тут. Держись ближе ко мне.

Сказала бабушка, когда они с Бусинкой впервые оказались на кладбище, и девочка вздрогнула от страха, когда представила, что она может остаться в таком месте одна и бесконечно долго бродить по зловещему таинственному лабиринту. Когда она чуть отставала от бабушки, ей стало казаться, что надгробия двигаются и словно специально становятся у неё на пути, чтобы запутать и не отпускать. А всё кладбище стало ей представляться гигантским страшным лабиринтом, где так легко было поверить в оживающих мертвецов и прочие страсти из фильмов ужасов, которые иногда любили смотреть родители. Правда, папа всегда так смешно комментировал действия зомби, а особенно нелогичных и истеричных жертв, что это превращалось больше в комедию, но сейчас и здесь представлялось в совершенно другом свете. Точно также, как и страшные истории, которые начинают по-настоящему пугать только тогда, когда остаёшься одна и в темноте.

В какой-то момент Бусинке показалось, что бабушка находится где-то очень далеко от неё, а потом она совсем потеряла её из вида, но всё-таки тот день закончился благополучно, хотя и напугал девочку. Однако уже вечером, переживая заново те кошмарные события в воспоминаниях, она вдруг ощутила, что ей это понравилось. Именно так. И могилы, и кажущиеся бесконечными лабиринты кладбища и даже потенциальные оживающие мертвецы показались ей не такими уж плохими и не желанными к тому, чтобы всё это не повторить. Поэтому Бусинка не только с удовольствием сопровождала впоследствии бабушку на кладбище, но частенько напоминала сама о том, что они давно там не были. В такие мгновения бабушка как-то странно на неё смотрела, вздыхала, сокрушённо качала головой и негромко бормотала:

- Ты прямо влюбилась в кладбище, милая. Нехорошо это. Нет, не по-людски. Я уже слышала такие истории и, поверь, ничем хорошим они не заканчивались.

- А что за истории, бабушка? Расскажи мне, пожалуйста, хотя бы одну!

- Нет, этого не нужно. Самое главное, запомни, что кладбище – вовсе не место для увлечений маленькой девочки, если, конечно, она не хочет попасть в большие неприятности.

- А я там вовсе и не развлекаюсь. Мне просто нравится там с тобой бывать.

Горячо заверила Бусинка, но, конечно, сказала не всю правду, которая, похоже, также какое-то время беспокоила и её родителей.

- Зайка, давай договоримся – ты с бабушкой какое-то время на кладбище ездить не будешь. Мы с мамой поговорили и решили, что так будет лучше. Ладно?

Девочка хотела что-то возражать и вообще не понимала – в чём здесь проблема, однако, прекрасно зная, что спорить с родителями бесполезно, только кивнула. С этого момента начались её самостоятельные поездки на кладбище, которые чуть было не закончились случайной встречей с бабушкой – Бусинка чудом избежала этого, укрывшись за очень вовремя оказавшимся рядом массивным памятником, а потом решила, что «овчинка выделки явно не стоит». Тем более, что, если в первый раз на кладбище ей было страшно и необычно, то в последний – привычно и скучновато. Только каких развлечений там она сама ждала? Девочка не могла ответить на такой простой вопрос и, наверное, это был самый хороший конец истории, где единственный раз, который Бусинка снова это сделала – были недавние похороны бабушки. Правда, почему-то здесь было совсем другое кладбище и, возможно, именно это снова пробудило нездоровый интерес девочки к таким местам. Однако, к счастью или нет, оно находилось так далеко от их дома, что ускользнуть туда незаметно погулять даже на полчасика не представлялось никакой возможности.

- Хочу, чтобы меня сожгли в крематории, а прах развеяли.

Как-то сказала Бусинке бабушка, но её родители решили иначе – её закопали в гробу под землю, а на недоуменный вопрос девочки, мама ей ответила так:

- Не хватало ещё, чтобы мёртвые командовали живыми – что им делать.

Бусинке эти слова показались правильными, но она сделала из них и другой вывод – всё, что только возможно, надо непременно делать самой, чтобы вышло именно так, как хочется. Если же перепоручать другим – что при жизни, что после неё – ничего толкового из этого не получится. Действуя сообразно этому, девочка вскоре с удивлением стала слышать о себе весьма лестные отзывы не только от родителей, но и посторонних людей, утверждавших, что она «умная, трудолюбивая и разносторонняя». Может быть, так оно и было, но здесь присутствовала исключительно вынужденная необходимость, а не что-то другое, как принято часто подразумевать, возможно, только из-за того угла зрения, который кому-то хочется видеть.

- И в кого ты у нас такая умничка, бельчонок?

Умилительно всплескивала руками мама, а Бусинка, глядя ей прямо в глаза, невольно вспоминала холодный осенний день с пронзительным ветром и мелким противным дождём, покашливающую и чихающую немногочисленную группу людей, одетых во всё тёмное, но с разноцветными зонтами, а также трёх громадного вида дядек, которые шустро забрасывали опущенный в яму гроб желтоватой землёй. Тогда девочке казалось это настолько несправедливым, что она ни чуточки не удивилась бы, отлети крышка гроба в сторону и покажись на краю могилы грязный и взлохмаченный образ бабушки, который потрясал бы над головой кулаками, и кричал, обращаясь ко всем, собравшимся на кладбище:

- Почему закапываете, ироды, а? А ну-ка, немедленно несите меня в крематорий!

Эта картинка так ярко и в деталях мелькнула перед глазами Бусинки, что, в какой-то момент, ей даже показалось, что нечто подобное произошло в действительности. Но гроб закопали, насыпали внушительных размеров холм и потом все как-то быстро разошлись. Точно также, как когда что-то происходит – собирается толпа любопытствующих, но стоит кому-то подойти, чтобы начать разбираться и искать виновных, как все разбегаются в стороны. Об это Бусинка несколько раз задумывалась и точно не хотела, чтобы на её собственных похоронах произошло что-то подобное. И, на фоне этого, вариант, предложенный бабушкой, казался ей действительно – самым подходящим. Ведь даже, если проснуться в печке крематория – мучиться долго не придётся. Хотя, разумеется, думать о таком не хотелось. В то же время и вообще о смерти размышлять ей было явно рановато, при всех возможных случайностях жизни, а костёр у девочки стойко ассоциировался всё же целиком с дачей и шашлыками. Правда, в этом году они выбирались туда не часто из-за необычной изнуряющей жары, которая имела ещё и очень неприятное для всех следствие. Дело в том, что, как сама девочка, так и её родители обожали бродить по лесу в поисках грибов. Обычно хорошие появлялись уже с середины июня, но на этот раз первый «белый» Бусинка нашла лишь в самом конце августа, прямо, как подарок к Первому сентября. В первые же два летних месяца они бродили, впервые на её памяти, по полностью пустому лесу – даже мухоморы не показывались, и как говорил папа:

- В лесу грибами не пахнет. Чувствуете? Значит, их нет.

И они тогда с ним согласились, а сейчас девочка вдруг подумала о том, что грибница может находиться прямо здесь – рядышком с ней. Её не надо для этого даже хоронить – грибница и так всегда живёт под землёй, а на поверхности появляются только её детки. Пожалуй, ей ещё в этом отношении очень даже повезло – пусть и немного лет, но она успела провести их над землёй, что неожиданно показалось очень важным и ценным. В самом деле, как те многие вещи, которые кажутся привычными и оттого не имеющими, вроде бы, никакого отношения к нашему настроению или мировосприятию. И вспоминает человек о них только тогда, когда что-то происходит и привычный уклад перестаёт быть таким. Бусинка могла бы привести много примеров этого, но, пожалуй, самым наглядным была начавшаяся в прошлом году пандемия коронавируса, по поводу которой мнения её родителей кардинально разделились. Папа настаивал на том, что это самый обыкновенный грипп, из которого умудрились сделать «незнамо что», мама же считала, что всё на самом деле серьёзно и, вроде бы, даже собиралась вакцинироваться, но у неё никак «не доходили до этого руки». Что же касается самой девочки, то она рассуждала немного в другой плоскости – слушая бабушкины рассказы о Великой отечественной войне и не менее интересные «зарисовки» из «перестроечного» периода от родителей, Бусинка была расстроена. Ей тоже отчаянно хотелось принять участие в каких-нибудь глобальных и серьёзных событиях, которых, на фоне уже произошедшего, кажется, в современном Мире вовсе не предвиделось. Ни то, чтобы девочку привлекали подобные вещи – вовсе нет, просто хотелось иметь хотя бы какое-то отношение к чему-то подобному. А уже несколько лет повышенная антитеррористическая бдительность, по её мнению, особенно на фоне количества смертей и боёв в военное время, явно на подобное не тянула. И тут вдруг появилась эта самая пандемия с буквально поражающими воображение цифрами умерших и заразившихся, обязательными к ношению медицинскими масками, перчатками, дезинфекциями и «социальными дистанциями». Что же было самым лавным – она была непосредственной участницей всех этих событий, пусть даже именно из-за них они ни в этом ни в прошлом году так и не выбрались на море в Крым. Что же с того? Море, как тогда казалось Бусинке, она ещё успеет вдоволь в своей жизни насмотреться, а вот коронавирус – это как раз то, чего ей так не хватало.

- Хорошо, что я не лежу здесь в этой маске – совсем дышать было бы нечем…

Пробормотала девочка и осторожно вдохнула, стараясь делать это медленно и неглубоко – ведь внутри гроба не может оставаться много воздуха, а ей никак не хотелось испытывать муки от удушения. Уж слишком красочно она их видела в какой-то передаче, и даже со стороны всё смотрелось очень нехорошо. Надеялась ли девочка на то, что кто-то вдруг придёт, откопает её и выпустит на свободу? Да, конечно – даже вопреки логике и здравому смыслу. Ведь человеку всегда необходимо на что-то надеяться, тем более в такой непростой ситуации. И Бусинка даже подумала, что ей будет безразлично – вызволят её из заточения люди или какие-то мистические сущности. Самым главным было снова оказаться в привычном Мире, так как отсюда, несмотря на то что девочка пока ещё была жива, было намного ближе до Смерти, чем к Жизни. Хотя, затекшая и начавшая становиться ватной правая нога, кажется, остро ей напоминала, что, пока девочка не умерла, у неё остаются все потребности и ощущения, свойственные живым, с которыми необходимо считаться. И она осторожно шевельнулась.

Глава I из XV

Гольцов Кирилл

Москва и область

сентябрь - октябрь 2021